Отто фон Бисмарк

"Железный" канцлер Отто фон Бисмарк.

Памятники Бисмарку стоят во всех крупных городах Германии, его именем названы сотни улиц и площадей. Его называли Железным канцлером, его называли Reichsmaher, но если это перевести на русский, получится уж очень по-фашистски - "Создатель рейха". Лучше звучит - "Создатель империи", или "Создатель нации". Ведь все немецкое, что есть в немцах, - от Бисмарка. Даже неразборчивость Бисмарка в средствах повлияла на нравственные критерии Германии.

Создатель нации

"Бисмарк - счастье для Германии, хоть он и не благодетель человечества, - писал историк Брандес. - Для немцев он то же, что для близорукого - пара превосходных, необыкновенно сильных очков: счастье для больного, но большое несчастье, что они ему нужны".

Отто фон Бисмарк родился в 1815 году, в год окончательного поражения Наполеона. Будущий победитель трех войн вырос в семье землевладельцев. Его отец в 23 года оставил военную службу, чем разгневал короля настолько, что тот отобрал у него звание ротмистра и мундир. В берлинской гимназии он столкнулся с ненавистью образованного бюргерства к дворянам. "Своими выходками и оскорблениями я хочу открыть себе доступ в самые изысканные корпорации, но все это детские игры. У меня есть время, я хочу руководить моими здешними товарищами, а в дальнейшем - людьми вообще". И Отто выбирает профессию не военного, а дипломата. Но карьера не складывается. "Я никогда не смогу выносить начальства", - скука жизни чиновника заставляет юного Бисмарка совершать сумасбродные поступки. В биографиях Бисмарка описана история, как юный будущий канцлер Германии влез в долги, решил отыграться за игорным столом, но страшно проигрался. В отчаянии он даже подумывал о самоубийстве, но в конце концов сознался во всем отцу, который ему помог. Однако несостоявшемуся светскому франту пришлось вернуться домой, в прусское захолустье, и заняться ведением дел в семейном имении. Хотя он оказался талантливым управляющим - путем разумной экономии он сумел увеличить доходы родительского поместья и вскоре полностью расплатился со всеми кредиторами. От прежней расточительности не осталось и следа: он больше никогда не одалживал денег, сделал все, чтобы в финансовом отношении быть абсолютно независимым, и к старости был самым крупным частным землевладельцем в Германии.

"Мне изначально претят, по самой своей природе, торговые сделки и чиновничья должность, и вовсе не считаю безусловной удачей для себя сделаться даже министром, - пишет в то время Бисмарк. - Мне представляется более респектабельным, а при некоторых обстоятельствах и более полезным возделывать рожь, нежели писать административные распоряжения. Мое честолюбие устремлено не к тому, чтобы повиноваться, а скорее к тому, чтобы приказывать".

"Пора в бой", - решил Бисмарк в тридцать два года, когда он, помещик средней руки, был избран депутатом Прусского ландтага. "Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и выборов", - скажет он потом. Дебаты в ландтаге захватывают его: "Удивительно, сколько дерзости - сравнительно с их способностями - высказывают ораторы в своих выступлениях и с каким бесстыдным самодовольством осмеливаются навязать такому большому собранию свои пустые фразы". Бисмарк так громит своих политических противников, что когда его рекомендовали в министры, король, решив, что Бисмарк слишком кровожаден, начертал резолюцию: "Годен, только когда безраздельно хозяйничает штык". Но вскоре Бисмарк оказался востребованным. Парламент, пользуясь старостью и инертностью своего короля, потребовал сократить расходы на армию. И понадобился "кровожадный" Бисмарк, который мог бы поставить зарвавшихся парламентариев на место: прусский король должен диктовать свою волю парламенту, а не наоборот. В 1862 году Бисмарк становится главой прусского правительства, спустя девять лет, первым канцлером Германской империи. В течение тридцати лет он "железом и кровью" создавал государство, которому предстояло сыграть в истории XX века центральную роль.

Именно Бисмарк составил карту современной Германии. Еще со средневековья немецкая нация была расколота. В начале XIX века жители Мюнхена считали себя в первую очередь баварцами, подданными династии Виттельсбахов, берлинцы идентифицировали себя с Пруссией и Гогенцоллернами, немцы из Кельна и Мюнстера жили в Вестфальском королевстве. Объединял их всех только язык, даже вера была разная: на юге и юго-западе преобладали католики, север был традиционно протестантским.

Французское нашествие, позор стремительного и полного военного поражения, кабальный Тильзитский мир, а потом, после 1815 года, жизнь под диктовку из Санкт-Петербурга и Вены спровоцировали мощную ответную реакцию. Немцам надоело унижаться, нищенствовать, торгуя наемниками и гувернерами, плясать под чужую дудку. Национальное единство стало всеобщей мечтой. О необходимости воссоединения говорили все - от прусского короля Фридриха Вильгельма и церковных иерархов до поэта Гейне и политического эмигранта Маркса. Наиболее вероятным собирателем немецких земель представлялась Пруссия - агрессивная, стремительно развивающаяся и, в отличие от Австрии, национально однородная.

Бисмарк стал канцлером в 1862 году и сразу же заявил, что намерен создать единый Германский рейх: "Великие вопросы эпохи решаются не мнением большинства и либеральной болтовней в парламенте, а железом и кровью". В первую очередь Reich, затем уже Deutschland. Национальное единство сверху, за счет тотального подчинения. В 1864 году, заключив союз с австрийским императором, Бисмарк напал на Данию и в результате блестящего блицкрига аннексировал у Копенгагена две населенные этническими немцами провинции - Шлезвиг и Гольштейн. Спустя два года начался прусско-австрийский конфликт за гегемонию над германскими княжествами. Бисмарк определил стратегию Пруссии: никаких (пока) конфликтов с Францией и быстрая победа над Австрией. Но в то же время Бисмарк не желал унизительного разгрома для Австрии. Имея в виду скорую войну с Наполеоном III, он опасался иметь под боком разбитого, но потенциально опасного врага. Главной доктриной Бисмарка было уклонение от войны на два фронта. Германия забыла свою историю и в 1914-м, и в 1939-м.

3 июня 1866 года в битве при городе Садова (Чехия) пруссаки наголову разбили армию австрийцев благодаря вовремя подоспевшей армии кронпринца. После сражения один из прусских генералов сказал Бисмарку:
- Ваше превосходительство, теперь вы великий человек. Однако если бы кронпринц запоздал чуть подольше, вы были бы великим злодеем.
- Да, - согласился Бисмарк, - пронесло, а могло быть и хуже.

В упоении от победы Пруссия хочет преследовать уже неопасную австрийскую армию, идти дальше - на Вену, на Венгрию. Бисмарк прилагает все усилия, чтобы остановить войну. На Военном совете он издевательски в присутствии короля предлагает генералам преследовать австрийскую армию за Дунаем. И когда армия окажется на правом берегу и потеряет связь с теми, кто позади, "самым разумным решением будет пойти на Константинополь и основать новую Византийскую империю, а Пруссию предоставить ее судьбе". Генералы и убежденный ими король мечтают о параде в побежденной Вене, Бисмарку же Вена не нужна. Бисмарк угрожает свой отставкой, убеждает короля политическими доводами, даже военно-гигиеническим (в армии набирала силу эпидемия холеры), но король хочет насладиться победой.
- Главный виновник может уйти безнаказанным! - восклицает король.
- Наше дело - не вершить суд, а заниматься германской политикой. Борьба Австрии с нами не более достойна наказания, чем наша борьба с Австрией. Наша задача - установление германского национального единства под руководством короля Пруссии.

"Как в комедии, описывает эту сцену - биограф Бисмарка Эмиль Людвиг, - старый господин, которому хочется еще потанцевать, но лейб-медик ему это запрещает, грозя его покинуть, а поскольку старик не имеет возможности заменить его другим, то ему ничего не остается, как сделать знак рукой, и музыка смолкает".

Почувствовавший свою силу Бисмарк еще больше давит на короля: просит его обратиться в парламент за индемнитетом - освобождением от ответственности после противозаконных действий. Бисмарк не желает обострения ситуации в самой Пруссии, ему необходимо единение внутри страны: пусть парламент подтвердит законность действий короля против Австрии. По дороге в Берлин в купе короля в течение нескольких часов Бисмарк приводит свои доводы. Король не смог устоять перед Бисмарком. Как и ландтаг - индемнитет был принят подавляющим большинством голосов, парламентарии отказались от права обвинять правительство в противозаконных действиях. Ганновер и другие немецкие союзники Австрии вошли в состав Пруссии. Еще через год итоги войны были подтверждены созданием подконтрольного Пруссии Северогерманского союза, в который вошли 22 немецких государства.

Сила выше права

Речь Бисмарка со словами "Поскольку государственная машина стоять не может, правовые конфликты легко превращаются в вопросы власти; у кого в руках власть, тот действует по своему разумению" вызвала протест. Либералы обвинили его в проведении политики под лозунгом "Сила выше права". "Я не провозглашал этот лозунг, - ухмылялся Бисмарк. - Я просто констатировал факт".

Автор книги "Немецкий демон Бисмарк" Иоганнес Вильмс описывает Железного канцлера как очень честолюбивого и циничного человека: В нем действительно было что-то околдовывающее, обольщающее, демоническое. Ну, а "миф Бисмарка" начал создаваться после его смерти отчасти потому, что политики, пришедшие ему на смену, были гораздо слабее. Восхищенные последователи придумали патриота, думавшего только о Германии, сверхпроницательного политика".

Эмиль Людвиг, считал, Что "Бисмарк всегда любил власть больше, чем свободу; и в этом он тоже был немцем".

"Остерегайтесь этого человека, он говорит то, что думает", - предупреждал Дизраэли.

И на самом деле, политик и дипломат Отто фон Бисмарк не скрывал своего видения: "Политика есть искусство приспособляться к обстоятельствам и извлекать пользу из всего, даже из того, что претит". А узнав про изречение на гербе одного из офицеров: "Никогда не раскаивайся, никогда не прощай!", Бисмарк заявил, что давно применяет в жизни этот принцип.

Он полагал, что с помощью дипломатической диалектики и человеческой мудрости можно кого угодно обвести вокруг пальца. С консерваторами Бисмарк говорил консервативно, с либералами - либерально. Одному штутгартскому политику-демократу Бисмарк рассказывал, как он, балованный маменькин сынок, в армии маршировал с ружьем и спал на соломе. Маменькиным сынком он никогда не был, а на соломе спал лишь на охоте, а строевые занятия всегда ненавидел.

Хайек писал: "Когда парламент Пруссии вел с Бисмарком одну из ожесточеннейших в немецкой истории схваток по поводу законодательства, Бисмарк обыграл закон с помощью армии, которая разгромила Австрию и Францию. Если тогда лишь подозревали, что его политика совершенно двулична, теперь в этом не может быть сомнений. Читая перехваченный отчет одного из одураченных им иностранных послов, в котором последний сообщал об официальных заверениях, полученных им только что от самого Бисмарка, а этот человек был способен написать на полях: "Он в это действительно поверил!", - этот мастер подкупа, на многие десятилетия вперед развративший германскую прессу с помощью тайных фондов, заслуживает все, что о нем говорилось. Сейчас практически забыто, что Бисмарк чуть ли не превзошел нацистов, когда он пригрозил расстрелом невинных заложников в Богемии. Забыт дикий инцидент с демократическим Франкфуртом, когда он, угрожая бомбардировкой, осадой и грабежом, принудил к уплате грандиозной контрибуции немецкий город, никогда не поднимавший оружия. И только недавно была вполне понята история того, как он спровоцировал конфликт с Францией - только ради того, чтобы заставить Южную Германию забыть о своем отвращении к прусской военной диктатуре".

Всем своим будущим критикам Бисмарк ответил заранее: "Кто называет меня бессовестным политиком, пусть сначала испытает на этом плацдарме собственную совесть". Но действительно, Бисмарк провоцировал французов, как мог. Хитроумными дипломатическими ходами он совершенно запутал Наполеона III, разозлил министра иностранных дел Франции Грамона, обозвав того дураком (Грамон обещал отомстить). Очень вовремя пришлись "разборки" за испанское наследство: Бисмарк, тайком не только от Франции, но и практически за спиной короля Вильгельма предлагает Мадриду принца Леопольда Гогенцоллерна. Париж в бешенстве, французские газеты поднимают истерику на счет "немецких выборов испанского короля, заставших Францию врасплох". Грамон начинает угрожать: "Мы не думаем, что уважение к правам соседнего государства обязывает нас допустить, чтобы иностранная держава посадила одного из своих принцев на престол Карла V и таким образом, во вред нам, нарушила бы нынешнее равновесие в Европе и поставила под угрозу интересы и честь Франции. Случись так, мы сумели бы исполнить свой долг, не промедлив и не дрогнув!" Бисмарк посмеивается: "Это похоже на войну!"

Но торжествовал он недолго: приходит сообщение, что претендент отказался. 73-летний король Вильгельм не захотел ссориться с французами, и ликующий Грамон требует письменного заявления Вильгельма об отречении принца. Во время обеда Бисмарк получает эту шифрованную депешу, путанную и невнятную, он в бешенстве. Потом он бросает еще взгляд на депешу, спрашивает генерала Мольтке о боеготовности армии и в присутствии гостей быстро сокращает текст: "После того как императорское правительство Франции получило от королевского правительства Испании официальное уведомление об отказе принца Гогенцоллерна, французский посол еще предъявил в Эмсе Его Величеству королю требование, чтобы он уполномочил его телеграфировать в Париж, что Его Величество король обязуется на все времена никогда не давать согласия, если бы Гогенцоллерны возобновили свою кандидатуру. Тогда Его Величество решил не принимать второй раз французского посла и уведомил его через дежурного адъютанта, что Его Величеству нечего больше сообщить послу". Бисмарк ничего не вписал, не извратил в первоначальном тексте, он только вычеркнул ненужное. Мольтке, услышав новый текст депеши, восхищенно заметил, что раньше она звучала как сигнал к отступлению, а теперь - как фанфары к бою. Подобную редактуру Либкнехт назвал "преступлением, равного которому не видела история".

"Французов он провел совершенно замечательно, - пишет современник Бисмарка Беннигсен. - Дипломатия - одно из самых лживых занятий, но когда она ведется в немецких интересах и таким великолепным образом, с хитростью и энергией, как делает Бисмарк, ей нельзя отказать в доле восхищения".

Через неделю, 19 июля 1870 года Франция объявила войну. Бисмарк добился своего: и баварец-франкофил, и вюртенбержец-пруссофод объединились в защите своего старенького миролюбивого короля против французского агрессора. За шесть недель немцы заняли всю Северную Францию, а в битве при Седане император вместе со стотысячной армией попал в плен к пруссакам. В 1807 году наполеоновские гренадеры устраивали парады в Берлине, а в 1870 юнкера впервые промаршировали по Елисейским Полям. 18 января 1871 года в Версальском дворце был провозглашен Второй рейх (первым была империя Карла Великого), в состав которого вошли четыре королевства, шесть великих герцогств, семь княжеств и три вольных города. Подняв вверх оголенные шашки, победители провозгласили Вильгельма Прусского кайзером, рядом с императором стоял Бисмарк. Теперь "Германия от Мааса до Мемеля" существовала не только в стихотворных строчках "Deutschland uber alles".

Вильгельм слишком любил Пруссию и хотел остаться ее королем. Но Бисмарк исполнил свою мечту - почти насильно он заставил Вильгельма стать императором.

Нация войны

Немцы умели воевать не всегда. В 1792 году "обутые в сабо" санкюлоты в военной форме погнали в битве при Вальми вымуштрованную немецкую армию. В 1806 году Наполеон одну за другой брал прусские крепости, гарнизоны даже не думали сопротивляться. В 1813 году во время заграничного похода русской армии трусость недавних союзников Наполеона достигла своего апогея - набранные в Германии полки бегали туда-сюда, пытаясь предугадать победителя.

На вопрос Дизраэли, что бы он предпринял, придя к власти, Бисмарк ответил: "Моим первым делом будет помочь в обновлении армии". Бисмарк на прусской основе создал из разношерстных армий железную машину войны. Игнорируя конституцию и протесты парламента, канцлер выбивал на военные нужды многомиллионные субсидии. Сам помещик, Бисмарк прекрасно знал нравы прусского юнкерства - агрессивного, амбициозного, дисциплинированного. Бранденбург - не Штутгарт, здесь привыкли подчиняться, и именно из юнкеров Бисмарк создает костяк лучшей европейской армии. "Количество войск у других такое же высокое, как у нас, однако по качеству они с нами равняться не могут. Мы расположены в центре Европы, на нас могут напасть по меньшей мере с трех сторон. При такой мощной военной машине, в которую мы превращаем наши вооруженные силы, на нас не нападет никто", - убеждал Бисмарк Рейхстаг.

Уже после отставки канцлера фон Тирпиц выковал превосходный военно-морской флот, а вышедшие из бисмарковских кадетов Шлиффен, Мольтке и Гинденбург обеспечили Рейху не одну крупную победу.

Нация фабрики

Бескомпромиссный сторонник частной собственности, Бисмарк, еще будучи депутатом Ландтага, восстал против решения правительства лишить дворянские имения свободы от налогов. Он написал гневное письмо королю: "Эта конфискация - такой произвол по отношению к землевладельцам, какой до сих пор чинили только завоеватели и деспоты. Беззаконные насильственные действия против веками верного трону класса его подданных..." Став государственным деятелем, Бисмарк отбросил антисемитские предрассудки молодости и выступал за эмансипацию евреев, о которых неизменно говорил очень одобрительно. Бисмарк ценил их за ум, в Рейхстаге восхвалял "за особую способность и понятливость в государственных делах", в частных разговорах - за почтение к родителям, супружескую верность, благотворительность. И, конечно, за финансовую сметливость: "Деньги должны быть пущены в оборот", - писал он.

В принципе, Германии и так повезло с полезными ископаемыми. Уголь, значительные запасы железа, обнаруженная в Лотарингии руда могли обеспечивать национальные нужды. Германская коммерческая традиция имела многовековую историю. Побежденные французы выплатили Бисмарку пятимиллиардную контрибуцию. Объединение сразу спровоцировало небывалый экономический рост. В городах на севере стали создаваться банкирские дома, тресты и финансовые империи. В Руре, Эссене, по всему среднему Рейну возникли промышленные синдикаты.

После объединения Рейха он мастерски использовал стимул хозяйственных выгод, чтобы сколотить из рабочих и капиталистов общегерманские хозяйственные организации по прусскому образцу. Цель Бисмарка была - не только политическое объединение Германии, но и выработка общей идеологии. И он запустил процесс, в результате которого близкие ему политические и моральные взгляды завладели умами немцев.

Бисмарк ввел выгодные внутренние тарифы и умело регулировал налоги. Немецкие инженеры стали лучшими в Европе, немецкие мастера работали по всему миру. Французы ворчали, что Бисмарк хочет сделать из Европы "сплошной гешефт". Англичане выкачивали свои колонии, немцы работали на их обеспечение. Бисмарк искал внешние рынки, промышленность развивалась такими темпами, что в одной Германии ей было тесно. К началу XX века Германия по темпам экономического роста обогнала Францию, Россию и США. Впереди была только Англия.

Нация порядка

"Прусский чиновник похож на музыканта в оркестре: за каким бы инструментом он ни сидел - за первой скрипкой, или за треугольником - он должен, не охватывая взглядом все в целом и не пытаясь влиять на него, исполнять свою часть как положено, - писал молодой Бисмарк. - Я же хочу исполнять такую музыку, которую я сам признаю хорошей, или никакой вообще..." И став дирижером оркестра под названием Германия, Бисмарк требует от чиновников беспрекословного подчинения - того, что так раздражало в них его самого.

Когда старый Вильгельм еще в 1860 году, опасаясь властной натуры Бисмарка, сослал его послом в Петербург, на новом месте службы произошел небольшой, казалось бы, инцидент. Новый посол, поняв, что всеми делами заправляет второй секретарь Курд фон Шлецер, решил познакомиться поближе с этим человеком. Они целыми днями мирно болтали, когда же Бисмарк решил продиктовать секретарю длинную депешу, тот ответил: "Талант писать под диктовку у меня начисто отсутствует!" Два дня спустя появляется письменный приказ: "Господина фон Шлецера прошу ежедневно в 11 часов являться ко мне для обсуждения поступивших дел". Фон Шлецер приходит: "Господин посол, какие дела на сегодня?" - "Никаких". Назавтра - то же самое.

Течение борьбы Бисмарка (Шлецер прозвал его пашой) с несговорчивым подчиненным иллюстрируют записи в дневнике фон Шлецера. Сначала: "Эта непрерывная гонка под началом бесцеремонного шефа, для которого другие люди, видимо, состоят из сплошных недостатков, который держит свои планы в темноте или пытается внезапно ошеломить слушателей, который никому не верит, - это очень неприятно. Выжать лимон и выбросить - вот его политика". Через три недели: "Всякий раз, когда я захожу в комнату паши, я себе твержу: только не поддаваться, не захватить себя врасплох! Хотя я вполне сознаю выдающуюся духовную силу этого человека, и внутренний голос мне говорит: в нем есть нечто такое, что я бы назвал "господином", - я не хочу слушать этот голос, он должен понять, как несправедлив ко мне". Спустя еще месяц: "Паша заиграл на ласковых струнах, изображал из себя добряка. Я оставался холоден, а он изменился, за глаза меня хвалит..." Спустя еще полгода Шлецер уже восхищается своим начальником. "Он так перевернул мне душу, что и сказать тебе не могу, - пишет он сестре. - Он - воплощенная политика, все в нем кипит, стремится к деятельности, к воплощению в жизнь..."

От своих подчиненных Бисмарк требовал ясности: в устных докладах - краткости, в письменных - простоты. Пафос и превосходные степени запрещены. Бисмарк придумал два правила для своих советников: "Чем проще слово, тем оно сильнее", и: "Не бывает дела, запутанного настолько, чтобы его ядро нельзя было вылущить в немногих словах".

Канцлер говорил, что пусть лучше никакой Германии, чем Германия, управляемая парламентом. Либералов он ненавидел всей душой: "Эти болтуны не могут управлять.., я должен оказывать им сопротивление, у них слишком мало ума и слишком много довольства, они глупы и нахальны. Выражение "глупый" слишком общее и потому неточное: среди этих людей есть и толковые, в большинстве своем они образованные, у них настоящее немецкое образование, однако в политике они смыслят так же мало, как смыслили мы в бытность студентами, даже меньше, во внешней политике они просто дети". Чуть меньше он презирал социалистов: в них он находил что-то от пруссаков, хоть какое-то стремление к порядку и системе. Но с трибуны он кричит на них: "Если вы будете давать людям заманчивые обещания, с издевкой и насмешкой объявлять ложью все, что было для них до сих пор свято, а веру в Бога, веру в наше королевство, привязанность к отечеству, к семье, к собственности, к передаче приобретенного по наследству - если вы все это у них отнимите, то будет совсем не трудно довести человека с низким уровнем образования до того, что он в конце концов, потрясая кулаком, скажет: будь проклята надежда, будь проклята вера и прежде всего будь проклято терпение! И если нам придется жить под игом бандитов, то всякая жизнь потеряет смысл!" И Бисмарк высылает из Берлина социалистов, закрывает их кружки и газеты.

"За каждое порученное дело должен отвечать один и только один человек", - этим принципом Бисмарк старался пронизать всю иерархическую вертикаль Германии. На вершине, естественно, он видел себя, ответственного за страну. Однако Бисмарка раздражали берлинские чиновники, опасавшиеся всяческой ответственности, которые, не желая принимать вообще никаких решений, пересылали ему на подпись всякую чепуху. Впоследствии немецкая дисциплинированность дала немало забавных примеров подобной иерархической системы, когда ответственность перекладывается все выше и выше. Один из них приводит в своей книге "Самоубийца" Виктор Суворов: "Свидетель - знаменитый русский актер Василий Осипович Топорков. Историю записал и передал мне протоиерей Михаил Ардов. Итак, во время Первой мировой войны Василий Топорков служил в русской армии и попал в немецкий плен. Сидит. А в лагерь русских пленных забредают поставщики всяческих товаров и услуг. И вот однажды пришел каталог знаменитой фирмы "Гагенбек", которая до войны, в ходе нее и после поставляла самых разных животных, в том числе и знаменитому дрессировщику Дурову. Русские офицеры обрадовались, и некоторые заказали себе зверюшек: кто белую мышь для дрессировки, чтобы на задних лапках стояла, кто говорящего бразильского попугая, дабы обучить его ненормативной лексике. А некий пленный штабс-капитан, маясь бездельем, решил заказать удава. Обратился с письменным рапортом к начальнику лагеря: хочу удава!

Начальник лагеря ответил категорическим (тоже письменным) отказом: удавов содержать не велено! Но приписал, что русский офицер имеет право обратиться к военному коменданту города и опротестовать решение. Что ж, штабс-капитан обратился. И комендант города ответил тоже письменным отказом. Но приписал, что русский офицер в данной ситуации имеет право обратиться к командующему корпусным округом. Благо в то время господа офицеры языками владели, штабс-капитан написал рапорт и... снова получил отказ. Правда, с припиской, что он имеет право... Долго ли, коротко ли, но добрался штабс-капитан до военного министра: что за порядки в немецких лагерях! Уже и удава иметь запрещается!

И тогда военный министр ответил также отказом: да, запрещается! И добавил: с этим вопросом пленный русский офицер имеет право обратиться к кайзеру. Что оставалось делать? Бедный штабс-капитан обратился. И получил окончательный ответ: штабс-капитану Иванову, пока он находится в немецком лагере военнопленных, содержать удава запрещаю. И подпись: Вильгельм. Вот это порядок!"

Военную систему тотального подчинения он перенес на гражданскую почву. Вертикаль кайзер - канцлер - министры - чиновники казалась ему идеальной для государственного устройства Германии. Парламент стал, по сути дела, шутовским совещательным органом, от депутатов мало что зависело. Все решалось в Потсдаме. Любая оппозиция стиралась в порошок. "Свобода - это роскошь, которую не каждый может себе позволить", - заявлял Железный канцлер. В 1878 году Бисмарк ввел "исключительный" правовой акт против социалистов, поставив приверженцев Лассаля, Бебеля и Маркса фактически вне закона. Поляков он утихомирил волной репрессий, по жестокости они не уступали царским. Баварские сепаратисты были разгромлены. С католической Церковью Бисмарк вел Kulturkampf - борьбу за свободный брак, из страны были изгнаны иезуиты. Только светская власть может существовать в Германии. Любое возвышение одной из конфессий грозит национальным расколом.

Великая континентальная держава

Бисмарк никогда не рвался за пределы Европейского континента. Одному иностранцу он сказал: "Как мне нравится ваша карта Африки! А вот взгляните на мою - Это Франция, это Россия, это Англия, это мы. Наша карта Африки лежит в Европе". В другой раз он заявил, что если бы Германия гналась за колониями, то стала бы похожа на польского шляхтича, который хвастается собольей шубой, не имея ночной рубашки. Бисмарк умело маневрировал на европейском дипломатическом театре. "Никогда не воюйте на два фронта!" - предупреждал он германских военных и политиков. Призывы, как известно, услышаны не были.

"Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах собственно русских... Эти последние, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединяются друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути. Это нерушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей", - писал Бисмарк о России, которая своим деспотизмом всегда нравилась канцлеру, стала союзником Рейха. Дружба с царем, правда, не мешала Бисмарку интриговать против русских на Балканах.

Дряхлеющая не по дням, а по часам Австрия стала верным и вечным союзником, скорее даже - слугой. Англия тревожно следила за новой супердержавой, готовясь к мировой войне. Франции оставалось лишь мечтать о реванше. Посреди Европы железным конем стояла созданная Бисмарком Германия. Про него говорили, что он сделал Германию большой, а немцев маленькими. Он и в самом деле не любил людей.

В 1888 году умер император Вильгельм. Новый кайзер рос горячим поклонником Железного канцлера, но теперь хвастливый Вильгельм II считал политику Бисмарка слишком старомодной. Зачем стоять в стороне, когда другие делят мир? Кроме того, молодой император ревновал к чужой славе. Вильгельм считал себя великим геополитиком и государственным деятелем. В 1890 году престарелый Отто фон Бисмарк получил отставку. Кайзер хотел править сам. Чтобы потерять все, хватило двадцати восьми лет.

Алексей Замшелов,
Павел Черноморский.
http://www.top-manager.ru

---

Ссылки на другие страницы сайта по теме «строительство, обустройство дома»:

Проект E-155-1D